Харьков Готик Форум

Объявление

«Каждый знает, что Время - это Смерть,
Что Смерть прячется в часах.
Только познав Силу Воображения,
Человек сможет отодвинуть рамки Времени
И нарушить законы Смерти.
И там, вне Времени и Смерти,
Он познает, что боль – это знание,
И любое знание – это боль»

Федерико Феллини.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Харьков Готик Форум » Литература » Шарль Бодлер "Цветы зла"


Шарль Бодлер "Цветы зла"

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

Уважаемые Дамы и Господа!

Я заметила. что у нас нет темы посвященной воистину великому поэту и романтику своей эпохи. Человеку, который перевел всего Эдгара Аллана по на французский язык и сотворил вместе со своим наставником Теофилем Готье воистину неповторимую атмосферу вечных образов, чей сомн украшает просторы французской классики и по сей день.

Прошу делиться своими впечатлениями по поводу необычайного и просто неописуемо прекрасного сборника стихотворений сего великого маэстро  "Цветы зла" ("Les Fleurs du Mal")

0

2

CX. Une Martyre

Dessin d'un maître inconnu
   
    Au milieu des flacons, des étoffes lamées
    Et des meubles voluptueux,
    Des marbres, des tableaux, des robes parfumées
    Qui traînent à plis somptueux,
   
    Dans une chambre tiède où, comme en une serre,
    L'air est dangereux et fatal,
    Où des bouquets mourants dans leurs cercueils de verre
    Exhalent leur soupir final,
   
    Un cadavre sans tête épanche, comme un fleuve,
    Sur l'oreiller désaltéré
    Un sang rouge et vivant, dont la toile s'abreuve
    Avec l'avidité d'un pré.
   
    Semblable aux visions pâles qu'enfante l'ombre
    Et qui nous enchaînent les yeux,
    La tête, avec l'amas de sa crinière sombre
    Et de ses bijoux précieux,
   
    Sur la table de nuit, comme une renoncule,
    Repose ; et, vide de pensers,
    Un regard vague et blanc comme le crépuscule
    S'échappe des yeux révulsés.
   
    Sur le lit, le tronc nu sans scrupules étale
    Dans le plus complet abandon
    La secrète splendeur et la beauté fatale
    Dont la nature lui fit don ;
   
    Un bas rosâtre, orné de coins d'or, à la jambe,
    Comme un souvenir est resté ;
    La jarretière, ainsi qu'un œil secret qui flambe,
    Darde un regard diamanté.
   
    Le singulier aspect de cette solitude
    Et d'un grand portrait langoureux,
    Aux yeux provocateurs comme son attitude,
    Révèle un amour ténébreux,
   
    Une coupable joie et des fêtes étranges
    Pleines de baisers infernaux,
    Dont se réjouissait l'essaim des mauvais anges
    Nageant dans les plis des rideaux ;
   
    Et cependant, à voir la maigreur élégante
    De l'épaule au contour heurté,
    La hanche un peu pointue et la taille fringante
    Ainsi qu'un reptile irrité,
   
    Elle est bien jeune encore ! - son âme exaspérée
    Et ses sens par l'ennui mordus
    S'étaient-ils entr'ouverts à la meute altérée
    Des désirs errants et perdus ?
   
    L'homme vindicatif que tu n'as pu, vivante,
    Malgré tant d'amour, assouvir,
    Combla-t-il sur ta chair inerte et complaisante
    L'immensité de son désir ?
   
    Réponds, cadavre impur ! Et par tes tresses roides
    Te soulevant d'un bras fiévreux,
    Dis-moi, tête effrayante, a-t-il sur tes dents froides
    Collé les suprêmes adieux ?
   
    - Loin du monde railleur, loin de la foule impure,
    Loin des magistrats curieux,
    Dors en paix, dors en paix, étrange créature,
    Dans ton tombeau mystérieux ;
   
    Ton époux court le monde, et ta forme immortelle
    Veille près de lui quand il dort ;
    Autant que toi sans doute il te sera fidèle,
    Et constant jusques à la mort.

XCVII. Danse macabre

À Ernest Christophe.
   
    Fière, autant qu'un vivant, de sa noble stature,
    Avec son gros bouquet, son mouchoir et ses gants,
    Elle a la nonchalance et la désinvolture
    D'une coquette maigre aux airs extravagants.
   
    Vit-on jamais au bal une taille plus mince ?
    Sa robe exagérée, en sa royale ampleur,
    S'écroule abondamment sur un pied sec que pince
    Un soulier pomponné, joli comme une fleur.
   
    La ruche qui se joue au bord des clavicules,
    Comme un ruisseau lascif qui se frotte au rocher,
    Défend pudiquement des lazzi ridicules
    Les funèbres appas qu'elle tient à cacher.
   
    Ses yeux profonds sont faits de vide et de ténèbres,
    Et son crâne, de fleurs artistement coiffé,
    Oscille mollement sur ses frêles vertèbres,
    Ô charme d'un néant follement attifé !
   
    Aucuns t'appelleront une caricature,
    Qui ne comprennent pas, amants ivres de chair,
    L'élégance sans nom de l'humaine armature.
    Tu réponds, grand squelette, à mon goût le plus cher !
   
    Viens-tu troubler, avec ta puissante grimace,
    La fête de la Vie ? Ou quelque vieux désir,
    Éperonnant encor ta vivante carcasse,
    Te pousse-t-il, crédule, au sabbat du Plaisir ?
   
    Au chant des violons, aux flammes des bougies,
    Espères-tu chasser ton cauchemar moqueur,
    Et viens-tu demander au torrent des orgies
    De rafraîchir l'enfer allumé dans ton cœur ?
   
    Inépuisable puits de sottise et de fautes !
    De l'antique douleur éternel alambic !
    À travers le treillis recourbé de tes côtes
    Je vois, errant encor, l'insatiable aspic.
   
    Pour dire vrai, je crains que ta coquetterie
    Ne trouve pas un prix digne de ses efforts ;
    Qui, de ces cœurs mortels, entend la raillerie ?
    Les charmes de l'horreur n'enivrent que les forts !
   
    Le gouffre de tes yeux, plein d'horribles pensées,
    Exhale le vertige, et les danseurs prudents
    Ne contempleront pas sans d'amères nausées
    Le sourire éternel de tes trente-deux dents.
   
    Pourtant, qui n'a serré dans ses bras un squelette,
    Et qui ne s'est nourri des choses du tombeau ?
    Qu'importe le parfum, l'habit ou la toilette ?
    Qui fait le dégoûté montre qu'il se croit beau.
   
    Bayadère sans nez, irrésistible gouge,
    Dis donc à ces danseurs qui font les offusqués :
    " Fiers mignons, malgré l'art des poudres et du rouge,
    Vous sentez tous la mort ! Ô squelettes musqués,
   
    Antinoüs flétris, dandys à face glabre,
    Cadavres vernissés, lovelaces chenus,
    Le branle universel de la danse macabre
    Vous entraîne en des lieux qui ne sont pas connus !
   
    Des quais froids de la Seine aux bords brûlants du Gange,
    Le troupeau mortel saute et se pâme, sans voir
    Dans un trou du plafond la trompette de l'Ange
    Sinistrement béante ainsi qu'un tromblon noir.
   
    En tout climat, sous tout soleil, la Mort t'admire
    En tes contorsions, risible Humanité,
    Et souvent, comme toi, se parfumant de myrrhe,
    Mêle son ironie à ton insanité ! "

0

3

Пляска смерти
Перевод Эллиса

[Эрнесту Кристофу]

С осанкой важною, как некогда живая,
С платком, перчатками, держа в руке букет,
Кокетка тощая, красоты укрывая,
Она развязностью своей прельщает свет.

Ты тоньше талию встречал ли в вихре бала?
Одежды царственной волна со всех сторон
На ноги тощие торжественно ниспала,
На башмачке расцвел причудливый помпон.

Как трется ручеек о скалы похотливо,
Вокруг ее ключиц живая кисея
Шуршит и движется, от шуток злых стыдливо
Могильных прелестей приманки утая.

Глаза бездонные чернеют пустотою,
И череп зыблется на хрупких позвонках,
В гирлянды убранный искусною рукою;
- О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах!

Карикатурою тебя зовет за это
Непосвященный ум, что, плотью опьянен,
Не в силах оценить изящество скелета -
Но мой тончайший вкус тобой, скелет, пленен!

Ты здесь затем, чтоб вдруг ужасная гримаса
Смутила жизни пир? иль вновь живой скелет,
Лишь ты, как некогда, надеждам отдалася,
На шабаш повлекли желанья прежних лет?

Под тихий плач смычка, при ярком свеч дрожанье
Ты хочешь отогнать насмешливый кошмар,
Потоком оргии залить свои страданья
И погасить в груди зажженный адом жар?

Неисчерпаемый колодезь заблуждений!
Пучина горести без грани и без дна!
Сквозь сеть костей твоих и в вихре опьянений
Ненасытимая змея глазам видна!

Узнай же истину: нигде твое кокетство
Достойно оценить не сможет смертный взгляд;
Казнить насмешкою сердца - смешное средство,
И чары ужаса лишь сильных опьянят!

Ты пеной бешенства у всех омыла губы,
От бездны этих глаз мутится каждый взор,
Все тридцать два твои оскаленные зуба
Смеются над тобой, расчетливый танцор!

Меж тем, скажите, кто не обнимал скелета,
Кто не вкусил хоть раз могильного плода?
Что благовония, что роскошь туалета?
Душа брезгливая собою лишь горда.

О ты, безносая, смешная баядера!
Вмешайся в их толпу, шепни им свой совет:
«искусству пудриться, друзья, ведь есть же мера,
Пропахли смертью вы, как мускусом скелет!

Вы, денди лысые, седые Антинои,
Вы, трупы сгнившие, с которых сходит лак!
Весь мир качается под пляшущей пятою,
То - пляска Смерти вас несет в безвестный мрак!

От Сены набержных до знойных стран Гангеса
Бегут стада людей; бросая в небо стон,
А там - небесная разодрана завеса:
Труба Архангела глядит, как мушкетон.

Под каждым климатом, у каждой грани мира
Над человеческой ничтожною толпой
Всегда глумится Смерть, как благовонья мира,
В безумие людей вливая хохот свой!»

Мученица
Перевод В. Левика

[Рисунок неизвестного мастера]

Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек,
Картин, и статуй, и гравюр,
Дразнящих чувственность диванов и подушек
И на полу простертых шкур,

В нагретой комнате, где воздух - как в теплице,
Где он опасен, прян и глух,
И где отжившие, в хрустальной их гробнице,
Букеты испускают дух, -

Безглавый женский труп струит на одеяло
Багровую живую кровь,
И белая постель ее уже впитала,
Как воду - жаждущая новь.

Подобна призрачной, во тьме возникшей тени
(Как бледны кажутся слова!),
Под грузом черных кос и праздных украшений
Отрубленная голова

На столике лежит, как лютик небывалый,
И, в пустоту вперяя взгляд,
Как сумерки зимой, белесы, тусклы, вялы,
Глаза бессмысленно глядят.

На белой простыне, приманчиво и смело
Свою раскинув наготу,
Все обольщения выказывает тело,
Всю роковую красоту.

Подвязка на ноге глазком из аметиста,
Как бы дивясь, глядит на мир,
И розовый чулок с каймою золотистой
Остался, точно сувенир.

Здесь, в одиночестве ее необычайном,
В портрете - как она сама
Влекущем прелестью и сладострастьем тайным,
Сводящем чувственность с ума, -

Все празднества греха, от преступлений сладких,
До ласк, убийственных, как яд,
Все то, за чем в ночи, таясь в портьерных складках,
С восторгом демоны следят.

Но угловатость плеч, сведенных напряженьем,
И слишком узкая нога,
И грудь, и гибкий стан, изогнутый движеньем
Змеи, завидевшей врага, -

Как все в ней молодо! - Ужель, с судьбой в раздоре,
От скуки злой, от маеты
Желаний гибельных остервенелой своре
Свою судьбу швырнула ты?

А тот, кому ты вся, со всей своей любовью,
Живая отдалась во власть,
Он мертвою тобой, твоей насытил кровью
Свою чудовищную страсть?

Схватил ли голову он за косу тугую,
Признайся мне, нечистый труп!
В немой оскал зубов впился ли, торжествуя,
Последней лаской жадных губ?

- Вдали от лап суда, от ханжеской столицы,
От шума грязной болтовни
Спи мирно, мирно спи в загадочной гробнице
И ключ от тайн ее храни.

Супруг твой далеко, но существом нетленным
Ты с ним в часы немые сна,
И памяти твоей он верен сердцем пленным,
Как ты навек ему верна.

0

4

Бодлер вдохновил меня на написание книги. Именно своим сборником "Цветы зла". Коль речь зашла об этом, хочу упомянуть группу "Серые ангелы", с чьим творчеством я имел удовольствие познакомиться ещё полгода назад. Песни на стихи Бодлера заслуживают внимания. Выделил бы "Посмертные угрызения", ибо мне очень понравилась аранжировка. Да и в целом не плохо. А так же скажу о Диаманде Галас (Diamanda Galas): её дебютный альбом "The Litanies of Satan" был написан как литургия на известную поэму Бодлера "Литании Сатане".

0

Похожие темы


Вы здесь » Харьков Готик Форум » Литература » Шарль Бодлер "Цветы зла"